ДДТ

Что мне расскажет спящий проводник
Пустые, дребезжащие стаканы
На столике купейном , у окна,
Несущегося мимо
Станции, мелькнувшей в темноте.
Мента, курящего в кулак
Заснеженной пустыни,
Точнее – глубины.
Где, как нетрезвый, глупый ученик,
Стыдливо вывернув карманы,
Мир наш пред Господом поник.
Когда со мною встретится она –
Веселая, без грима.
Проявятся ли строчки на листе
Бумаги, что я комкал и таскал
В башке своей, как в мусорной корзине.
Поверив благородной пантомиме,
Ее безмолвной красоте.
Когда минуты станут длинными руками
Неотвратимой смерти.
Чем время будем мерить мы?
Во что сыграем с ветром, облаками
Одни, среди зимы.
Что мне расскажет Родина моя
С плывущими кусками на экране
Любви замерзшей, вьюгой февраля,
В пустой и темной пропасти зрачка
По расширяющейся звездной пилораме.
С водой технической, прокисшей в кране,
В разбитом шприце тощего торчка,
Что в туалете просыпается, зевая
И смотрит на поля.
Что мне расскажет нищая старуха
На злом перроне, с полным котелком
Картошки сваренной – назойливая муха,
Под хамством мокнущая, как под кипятком?
За поездом устало семенит –
Глазами, полными разлуки и труда,
Руками, верными прощению и ласке.
- Сынки, еда… - чуть слышно говорит, -
Кому, сыночки, деточки, - беда?
Что мне расскажут эти города:
Многоэтажки, склады, чьи-то норы,
Одушевленные граффити гаражи,
Бездомные, кирпичные заборы?
Унылая, неверная среда всех дней недели
Ловит поезда, что до смерти ей надоели.
Окраин грязных этого покоя
Никто не ценит, верится с трудом,
Что столько поколений есть в крови сего надоя.
Но там, где третий, рядом еще двое,
И свечкой теплятся церквушка и роддом.
Куда они все едут?
Что влечет нас в панорамах дальних?
Что в этих городах суицидальных,
Где каждый жест и чувство любят счет?
Где все конечно, кроме пустяков,
Что памятью особенно любимы.
И хочется простить мне сопляков
В пространство бросивших:
«НЕТ, НЕ РАБЫ МЫ!»